15 декабря 1961 года в Иерусалиме завершился, пожалуй, самый громкий судебный процесс над беглым нацистским преступником. Обвиняемому - уже немолодому лысоватому человеку с неприятным, «крысиным» лицом был зачитан смертный приговор, который затем и был приведён в исполнение в ночь на 1 июня 1962 года.

В потрёпанном жизнью и давно уже утратившем былой «лоск» человеке с трудом можно было признать руководителя печально известного отдела IV D 4 при Главном управлении имперской безопасности, занимающегося «окончательным решением» еврейского вопроса.

Сам Эйхман во время судебного процесса уверял, что он, дескать, не имеет никакого отношения к массовым казням. Занимался, мол, только организационными вопросами: следил, чтобы поезда ходили чётко по расписанию и чтобы их «пассажирам» и сопровождающей их охране не приходилось голодать во время дороги. Только вот забыл он сказать о том, что поезда эти были теми самыми эшелонами, которые везли «депортированных» евреев в лагеря см_ерти и что условия их перевозки, включая питание, были просто ужасными. Со скотиной, честное слово, в сто раз лучше обращались, чем с людьми, виноватыми лишь в том, что они были «не той» (по мнению немецких нацистов) национальности, а потому и «не заслужили» право не только на свободу, но и на жизнь.

Мог ли «архитектор Холокоста» при таком раскладе не знать, куда и зачем идут эшелоны, составлением графика движения которых он занимался? Конечно же, нет! А потому все попытки Эйхмана оправдаться на суде, были, как минимум, нелепыми, если только не сказать кощунственными. И приговор по обвинению в преступлениях против человечества, а также ряду других обвинений, он получил более чем заслуженно.

15 декабря 1961 года один из главнейших нацистских преступников был приговорён к смертной казни и справедливость восторжествовала. Однако, этого могло и не быть. И Эйхман, повинный в гибели миллионов невинных людей, запросто мог бы уйти от правосудия, если бы за его поимку не взялись всерьёз сотрудники израильских спецслужб.

Можно было тогда, конечно, обратиться к властям Аргентины, чтобы те выставили бывшего СС-овца из страны. Но израильтяне опасались, что Эйхмана выдадут не им, а отправят в Германию. А там, через 15 лет после окончания Второй мировой войны к бывшим нацистским преступникам относились более чем лояльно. Так, что если те и получали приговоры, то очень мягкие. А то и вовсе могли быть оправданы если не за давностью лет, то по причине «отсутствия доказательств», которые, впрочем, никто и не торопился искать.

Израильское руководство такой возможный исход не устраивал. И, начиная со второй половины 1950-х годов началась самая настоящая охота на Эйхмана.

Агентам израильских спецслужб удалось выследить, где тот скрывается: в Аргентине, в Буэнос-Айресе.

На этот след их навёл бывший австрийских адвокат Лотар Герман, живший в Аргентине ещё с 1938 года. Герман вспомнил о том, как его двенадцатилетняя дочка в 1958 году рассказывала ему о своём новом знакомом - некоем Николасе Клементе, который похвастался перед ней тем, что его папаша был не последним человеком в Третьем рейхе и что его настоящая фамилия - Эйхман.

После получения столь важной информации, в Буэнос-Айрес немедленно вылетели секретные агенты «Моссада». Они установили наблюдение за домом «Клементов», но далеко не сразу поверили в то, что человек, живущий в самом бедном районе города и работавший электриком на автозаводе, был Эйхманом. По мнению разведчиков такой скромный образ жизни не слишком-то подходил столь видному в прошлом нацисту, успевшему вывезти из Европы немало денег.

Правительство Бен-Гуриона опасалось испортить отношения с немецким правительством, а потому не слишком-то уже и настаивало на поимке беглого нацистского преступника. Однако «Моссад» был настроен идти до конца. Да и Лотар Герман, который вывел израильтян на след Эйхмана, как бывший узник Дахау, вовсе не был намерен сдаваться. Он даже упрекал в марте 1960 года израильские власти в том, что те не слишком-то «заинтересованы в поимке Эйхмана»

Во главе операции, получившей название «Финал» встал сам директор «Моссада» Иссер Харель. Все её участники были добровольцами и в прошлом либо сами прошли через ад немецких концлагерей, либо потеряли во время Холокоста своих близких.

Словом, люди, у которых имелись личные счета к Эйхману. И которые вовсе не собирались спускать ему с рук все те, сейчас уже давние, но от этого не менее ужасные преступления.

29 февраля 1960 года в Буэнос-Айрес прибыл следователь израильской службы безопасности, Цви Аарони, которому было поручено следить за домом «клиента» и за ним самим. 21 марта того же года в доме «Клементов» шумно отмечали какой-то праздник и это событие привлекло внимание разведчиков.

Несмотря на то, что у Хареля всё ещё оставались сомнения в личности «господина Клемента», он всё же решил начать операцию по его похищению. Тем более, что предполагаемого преступника было решено брать живым, так что в случае ошибки ничего страшного с ним всё равно не случилось бы. Тем более, что человек, живший в Аргентине под именем «Рикардо Клемента», в любом случае был нацистом, а значит, за ним и за самим мог тянуться немаленький шлейф преступлений.

Вечером 11 мая 1960 года возле дома «Клементов» остановилось две машины с семью агентами «Моссада». Уже было известно, что глава семейства возвращается домой с работы в 7 часов вечера на автобусе. Но на этот раз его там не оказалось. Не было «господина Клемента» и на следующем автобусе... Появился он уже после наступления темноты, в 20:05 и, включив фонарик, направился к дому.

Как раз в то время его и окликнул один из агентов - Питер Малкин, а когда тот обратил на него внимание, стремительно скрутил удушающим приёмом и повалил на землю. Тут же подскочили и другие участники операции, которые затащили бывшего нациста в машину. Там его связали верёвкой по рукам и ногам, закрыли кляпом рот, на всякий случай надели тёмные очки и прикрыли одеялом. При этом Цви Аарони недвусмысленно посоветовал Эйхману (а в том, что это был именно он, у разведчиков уже практически не было сомнений!) сидеть спокойно, не то его прикончат прямо здесь и сейчас.

Вся операция по поимке преступника заняла не больше 20 секунд, при этом обошлось без лишнего шума и привлечения ненужного внимания.

Эйхмана доставили на виллу, которую агенты «Моссада» арендовали в пригороде Буэнос-Айреса. Там, в ходе первого допроса, тот без ошибки назвал номера, под которыми он числился в СС, а также номер партийного билета НСДАП. После этого он сказал, что понял, в чьих руках оказался и назвал своё настоящее имя, тем самым окончательно развеяв все сомнения.

На вилле Эйхмана продержали девять дней и всё это время агенты израильских спецслужб буквально не спускали с него глаз.

19 мая 1960 года израильский самолёт «Эль-Аль» приземлился в аэропорту Буэнос-Айреса. А на следующий день Эйхману ввели препарат, лишающий человека силы воли и способности сопротивляться и переодели его в форму израильского лётчика, после чего он и был доставлен на борт самолёта под видом пилота Рафаэля Арнона, за несколько дней до этого побывавшего в аварии и только что выписанного из больницы.

К этому времени аргентинская полиция уже вовсю искала пропавшего «Рикардо Клемента», а потому требовалось соблюдать особую осторожность. Чтобы никто из местных ничего не заподозрил.

На это и был расчёт Хареля, придумавшего историю с фиктивной аварией: если кто-то из пограничников в аэропорту и заподозрит что-то неладное, всегда можно будет сослаться на то, что «Рафаэль Арнон» ещё не оправился от последствий аварии и потому говорит странные вещи и ведёт себя не совсем адекватно.

Однако, всё прошло, как говорится, без происшествий. И в первом часу ночи следующего дня «Эль-Аль» поднялся в небо и взял курс на Израиль.

Вместо заключения

В Иерусалиме Эйхмана передали в руки полиции, началось следствие, а затем, в апреле 1961 года, и судебный процесс итогом которого и стало вынесение смертного приговора бывшему нацистскому преступнику.

После вынесения приговора Эйхман попытался опротестовать решение суда, подав прошение о помиловании, но президент Израиля, Ицхак Бен-Цви, его отклонил.

Приговор был приведён в исполнение в ночь с 31 мая на 1 июня 1962 года в тюрьме города Рамла. И это был поистине беспрецедентный случай. Ведь, согласно закону от 1954 года, смертная казнь в Израиле допускалась только в исключительных случаях: за участие в геноциде и военные преступления... Что же: следует признать, что Эйхман более чем соответствовал обоим этим условиям.